Клац!

Пару слов перед прочтением. Несмотря на то, что все имена изменены, а совпадения, я уверяю, будут случайны, нижеописанное основано на реальных событиях. Те, кто не готов почувствовать отвращение - лучше не начинайте читать. Это очень мрачная история о триумфе чумы во время застолья.

С тех пор, как Захар Валерьевич заработал свой первый миллион, прошло пару лет. Ничем не ограниченный, безработный и любящий свободу во всем, он пропивал последние, занятые у супруги, 200 рублей на кухне, запивая водку то компотом, то пивом. Избитая жена, Настасья Филипповна, на все это дело косо посматривала, но знала: говорить что-то бесполезно, пусть лучше снова нажрется и упадет спать. И так продолжалось не одну неделю.

Нехорошая квартира в доме, видавшем еще немецких военнопленных, с окнами на обнесенную колючей проволокой территорию с полуразваленными кирпичными бараками, принимала гостей. В дверном замке снова и снова хрустел и щелкал механизм, со скрипом дверь распахивалась, ударяясь о металлическое ограждение лестничной клетки, запускала вовнутрь людей, и захлопывалась сама за собой. Добро пожаловать в реальный мир.

Захар Валерьевич сидел во главе стола и приветствовал прибывающих поднятой рюмкой. Луна поигрывала на колючей проволоке, он отвлекся на блики и начал размышлять о свободе. Сопровождались его изречения жесткими высказываниями по отношению к каждому из присутствующих.

- Вот ты, например, Пухлый, говоришь, наркотики тебя не интересуют? Давай прямо сейчас ты анализы сдашь? Давай, нас*ы в стакан! - внезапно закричал он и переключил внимание на хихикающую девицу.

- А ты что ржешь? Никто не любит правду. Тебя же *бали! И тебя, кстати, тоже! - обратился он уже к жене. В ожидании чего-то нехорошего она закрыла лицо руками и прислонилась к стене. Настасья Филипповна была в предвкушении фейерверка по случаю торжественного нисхождения мужа, что случилось часом позже, и молча выдохнула накопившуюся злость и обиду. - Знаете, что я понял? Что все - м**аки!

Свидетели триумфа хозяина переглянулись. С их молчаливого согласия, а, скорее даже, с недоумения, Захар поднялся во весь рост, шатаясь, и начал расхаживать по кухне, сотрясая своими резкими движениями табачный дым, впитывающийся в его широкую просторную рубаху. Кто-то собирался, было, выйти в окно, кто-то — в дверь. Настасья Филиповна, отлипшая от стены, умоляюще заглядывала в глаза каждого и шептала: «не оставляйте меня с ним!»

Вдоволь насытившись ночным представлением, гости начали покидать шабаш. Они, смеясь во весь голос, растворялись с криками уличных пьяниц под возню и копошение соседей за дверьми на каждом этаже длинной лестницы вниз. Дамские шпильки царапали ободранный кафель и бетонные стены пропускали сквозь себя эти звуки, сводя с ума посетителей других нехороших квартир.

Кухня опустела. Настасья Филипповна закрыла лицо руками. Зрачки Захара Валерьевича побелели и дальше начало происходить необъяснимое. В отсутствие свидетелей некто, а может и нечто, поселившееся в его разуме, начало дергать за невидимые нити, привязанные к частям тела. Захар потерял зрение и слух. Если бы в этот момент случайно мимо пролетали добрые ангелы, они бы непременно клацнули ножницами, и измученный человек упал бы, раскинув руки и ноги в разные стороны, как марионетка. Но вместо этого нечто пару раз отлучалось на перекур, оставляя хозяина тела прислоненным к стене на полу с поникшей головой. Ненадолго.

- Я пойду на Дни Рождения своих детей, мне надо идти, - четко вслух объявил свои намерения Захар Валерьевич, оторвавшись от липкого линолеума. Он накинул оранжевый халат и уверенными шагами направился на выход. Преградой ему стала жена.

- К каким, б*, детям?! Несуществующим?! - закричала она от безысходности. Захар посмотрел «мимо» и сомкнул ладони на ее шее изо всех сил. Лицо Настасьи покраснело, в ее широко раскрытых глазах читался ужас, но она оцепенела и не могла ничего сделать. Кто-то клацнул ножницами, и Захара на оставшихся нитках поспешно выволокли на улицу, посадили за руль его же арестованного за долги автомобиля. Клац! Ключи оказались в руках Настасьи Филипповны, которая едва ли успела оправиться от шока, выбежала за мужем.

- Я знаю, ты мне поможешь, - в пустоту взмахнул рукой Захар Валерьевич.

Подъезд загудел. Гас свет на кухнях всего дома, к стеклам прислонялись бледные лица наблюдателей. Они тыкали пальцами и беззвучно открывали рты. У Настасьи Филипповны все смешалось, и она уже не понимала — дождь ли это барабанит по ее спине, или это бесконечные тычки пальцами о стекла.

Захар исчез. Второй раз выдохнув за вечер, зажмурившись, его жена открыла входную дверь в подъезд и переступила порог. С каждой ступенькой галдеж усиливался и достиг своего пика к середине пройденного до нехорошей квартиры пути. Она заглянула в открытую соседскую дверь, откуда исходили женские стоны и мужское кряхтение.

- Соседи! Соседи! - крикнула она вглубь квартиры из коридора. К ней вышел завернутый в белую простыню мужчина, подмигнул, и поинтересовался:

- Мы что, шумим, да? Да ты проходи, не стесняйся, - улыбнулся он.

- Нет, не шумите, вдруг обчистят? Дверь закройте, - ответила она, опешив, и вышла.

В это время из подвала медики на носилках выносили бомжа. Пожилому человеку стало плохо, а наблюдатели оторвались от окон и продолжили обсуждение уже вокруг его тела. Вся эта липкая грязь обволокла мысли Настасьи и она отключилась от этого мира. На следующий день Захар объявился. И снова стал приглашать в гости безмолвных свидетелей триумфа своей чумы. Он знал, они придут и обязательно все зафиксируют, и каждое произнесенное слово будет записано.